Я знаю, что скажете вы, Господа, прочтя сей опус:"Да разве ж это отчет о маневрах? Где тут пальба, трактиры, шпаги, стычки, кони? Где дух и блеск, где звон оружья и лужи пролитой за дам крови (гарсон, вытрите вино со стола!)?" И будете по-своему правы. И все, что смогу вам ответить: "Да, согласна, но все же- разве маневры наши не могут быть разными, как разными бывают времена года и тени от проплывающих мимо облаков?" Прошу вас, примите же, пусть не отчет, но записки дамы - кавалериста. Записки, озаглавленные мной

Хроника одного (недостаточно) длинного выходного

Эпиграф

Я вернусь, я обязательно вернусь. Не одна - с друзьями, с машиной. Чтобы рвануть. Вдоль побережья, к озеру Тахое, к неизведанным городам, к скалам Йосемита, в Долину Смерти, к лозам Напы. В Калифорнию, ставшую на четыре, промелькнувших стрелами, дня домом. На миг близкую и снова далекую.

День первый

Часть первая. Прибытие.

О том, что когда-то (когда бы это?) в те края доберусь, знала давно, еще до того, как зачем-то не попала на проходивший прошлой весной в Пало-Альто фестиваль Что? Где? Когда?. Решимость и ускорение придали господа-гусары Бесстыжев-Рюмкин и дон Хуан. Не решившись на аренду машины, поехала наносить вылазки точечные.

Самолет летит под облаками, открывая глазам непрестанно меняющий формы и окрас рельеф. Штаты озерные похожи на красочные витражи; штаты сельскохозяйственные расчерчены геометрическими фигурами: полосами, прямоугольниками, кругами (а барышня - то из меня не ахти: первая мысль при виде разного цвета секторов - pie chart, - и только вторая ассоциация - тени для век); штаты гористые... А это - особая сказка: тут вам и зеленоватые округлые барханы, тут и (где мы - над Аризоной? Колорадо?) свистопляска оттенков красного с синими прожилками. Расщелина Большого Каньона веной бежит за горизонт; пушистые белые облака отбрасывают густые чернильные тени. Ненадолго оторвавшись от пейзажей в иллюминаторе, листаю путеводитель. Где-то в недрах ручной клади тихо плещется сувенирный боеприпас. Земля, вращаясь по движению самолета, удлиняет красочный полет.

Но вот и аэропорт, от одного вида которого (горы на горизонте, невысокие пальмы и бананы вдоль терминалов) перед внутренним взором отчетливо пробегает титр: "Адлер..."

Часть вторая. Расквартирование.

Время - полдень. Местность - зал прилета. Рекогсценировка: я с баулом и картой штата наперевес выспрашиваю у аборигенов число ангаров и план крепости - замотавшись накануне на работе, забыла договориться о месте встречи. Наметив небольшой марш-бросок к парадным и черным подьездам, обнаруживаю ротмистра с сыном. Дружно загружаемся в кабриолет и едем на место расквартировки, по дороге травя всевозможные байки.

На месте, встречены гостеприимной хозяйкой, производим пробные выстрелы вином, переходящие в неторопливую смесь трапезы и беседы. За стеклами лоджии приветливо машет листьями - перьями пальма. Плывет жара, накатывает приступ смешаной с усталостью дороги лени.

От стола переходим на пол - рассматривать коллекцию карт. Как - то и в голову раньше не приходило, что могут быть иные масти, кроме как пички, трефы, бубы и червы ("а пойди покойничек в ... (подставить нужное) ") - ан, есть меж них еще и, к примеру, желуди. Особенно впечатлили колоды с готическим рисунком и карты, стилизованные под народные костюмы (испанские, французские, прибалтийские...). Довелось глянуть и на карты таро, ранее известные лишь по комментариям к "Александрийскому Квартету" да диспутам увлекшихся эзотерикой и астрологией сочинских приятелей.

В гости забегает дочь хозяев. Плавно заходит разговор об общих бостонских знакомых. С изумлением смотрю на фотографии, поначалу и не узнавая в стройном, подтянутом, с пышной шевелюрой, молодом человеке... нет, не угадали.

Набирая номер корнета Хуана, ротмистр представляет меня "футону" - историческому дивану, долженствующему служить мне личным ложем. На сем почтенном предмете мебели в разное время сиживало (с бокалом наперевес) немало нынешних и бывших гусар, и даже их родственников. Осознав всю важность момента, наконец-то спохватываюсь и вручаю хозяину ряд сувениров и передач. Сфотографированные с бутылкой крымского вина, дозваниваемся духу покойного фон Программа и, приглашены на огонек, немдленно выезжаем, прихватив внушительного калибра бутылку французского коньяка.

Часть третья. Сбор гусар.

Вдоль хайвея - буйство заката, выкрасившего горные гряды в нежнейшую гамму, а в машине ротмистр с сыном развлекают гостью беседой. Город святого Матфея. Вот эта улица. Где ж этот дом? Должен быть справа, сторона же "четная". Ан, нет, нет, и нет. А вот теперь, после пары- тройки кругов почета - да, он. Распознается на удивление просто - по ожидающему снаружи благородному дону. Приветствуем корнета и проходим в дом, где встречаем госпожу Хуан с младшей дочерью и заокеанскую гостью - корнета Муза-в-Паутине, на скорую руку сооружающую салат из баклажанов по-бессарабски ( ""Синенькие" пекутся, затем перетираются; к ним добавляется мелко нарезаный репчатый лук, да соль с перцем. По бокам укладываются нарезаные дольками помидоры. Сьедается быстро, можно без хлеба.") . Пока хозяин у жаровни во дворике управляется с увесистыми ломтями мяса, мы с ротмистром неторопливо перемещаемся по кухне и гостиной, вступая в разговоры и изучая многочисленные трубки и фотографии. За столом, под звон бокалов с коньяком, вспоминаем минувшие дни. Периодически проскальзывает магическое слово "Пиздецмобиль", и тогда глаз корнета Хуана увлажняет слеза ностальгии. Беседа течет, маневры (два океана, два континента, это вам не пустяк!) неспеша разворачиваются. Уже за полночь, поймав хозяйку на попытке зануть прямо за столом, отбываем, предварительно договорившись о возможной совместной поездке в Сан Франциско. Отдаваясь обьятиям футона, краем глаза ловлю на себе пристальные взгляды фарфоровых собак, собираемых хозяйкой.

Дни прочие

Сан Хосе, Сан Франциско, их окрестности, и их же обитатели

Прологом: в предлагаемом ниже полу-фото-репортаже будут мелькать изображения мест прохождения описываемых событий. А вот портретов корнетов, ротмистра и подпоручки вы не увидите, за что примите искренние мои извинения. Так уж получилось, что этот и прочие многочисленные пробелы в своем времяпровождении я искренне намереваюсь исправить при следующем же удобном случае. Предоставиться ли? Поживем - увидим...

Но - к делу!

В общем и целом дни пребывания подпоручки на Восточном побережье можно условно разделить на два периода: философский и деятельный.

Период философский

Он же - кофейно - чайная церемония. Он же - утренние беседы с госпожой Бесстыжевой-Рюмкиной и вечерние - с самим господином ротмистром. Следуя заветам Дейла Карнеги с одной стороны, и раздираемая любопытством - с другой, жадно впитываю рассказы об оставшемся в той, другой жизни далеком южном Городе, о людях, его населяющих, о всегда жизненных и волнующих историях любви и смерти, о королях, капусте, менестрелях и бродячих актерах и их оседлых собратьях. Порой вставляю байку-другую и из своей жизни, но в основном все же внимаю и вкушаю ("В холодную воду добавляем уксус по вкусу и натираем туда бурак, варим до готовности, перед разливом кладем в тарелку сметану и нарезаем лук, яйцо и огурец").

Межпериодье

SF downtown

Чтобы безлошадной добраться из Сан Хосе в Сан Франциско, нужно преодолеть полуторочасовую дистанцию на Калтрэйне - системе двухэтажных поездов, связывающих между собой города штата (а еще, если вы из гусар, иногда можно где-то на полдороге упасть на хвост железному скакуну Хуанов). Из дома по Рэйс до вокзала минут двадцать бодрого шага. Первая же прогулка продолжает выстраивать начатый аэропортом ряд дежавю. Уходящие вдаль практически безлюдные ровные улицы со свечками ставших родными пальм пронзительно напоминают Феникс. Стоит же подумать, что для полного сходства не хватает декоративных апельсиновых деревьев, как тут же, будто-бы из воздуха, возникают и они - симпатичные цитрусовые с задорными оранжевыми плодами. Следом материализуются призраки босоногих кавказских каникул - мушмула, привычная (с белыми, а не лиловыми или розовыми, коронами цветов и начинающими завязываться шишками в форме лимонок) магнолия и куст огромных кремовых чайных роз.

Вырулив на финишную прямую, видишь вдалеке огромного, метров пять высотой, детину в джинсах и каске. Надпись на облаченной в маечку груди гордо гласит: "Бэбе". Очень приятно, Ниро. Извините, спешу - через пять минут поезд. Наблюдательный пункт - на втором ярусе, за бортом - бодрая смена городков имени всевозможных святых, преддверия Стэнфорда, фермерские и арт-рыночки у обочины. Отделенный парой сидений, седоватый мужчина из Массачуссетского Института Технологий по-русски ведет речь в трубку мобильного телефона, обьясняя невидимому собеседнику, почему он решил уйти из биологов в программисты. На обратном пути, также отделенный парой сидений, другой мужчина (тоже седоватый, и тоже обьясняющийся по-русски, но родом уже из Беркли) будет обьяснять невидимому собеседнику, почему он уходит из программистов в биологи. "Осторожно, двери закрываются, следующая станция..."

Период деятельный

... Конечная, перекресток Кинг и Четвертой. А вот первый приезд в город - все же по трассе, на заднем сиденье, в непривычно пристегнутом виде (в Массачуссетсе с этим помягче). Корнет Хуан тоном заправского экскурсовода ведет рассказ о туманах "Бухты Полумесяца", не забывая подчеркнуть что дорога, на которой стоим, тянется сквозь ряд городов, и следовательно, заслуживает наипристальнейшего внимания. Внимаем. Я-молча, Муза-в-Паутине попутно подмечает нюансы относительной покупательной способности доллара в придорожных бутиках.

SF downtown

Равнинность прилегающего к дороге пейзажа меж тем сменяется холмами, на которых будто молодые грибы-лисички на кочках стоят веселые светлые домики. Вьезжаем в Южное Сан- Франциско, миновав которое правим к набережной - популярному местечку "Рыбацкая Верфь, причал 39".

Неторопливо движемся к цели, сдерживаемы затором и поисками парковки подешевле. Параллельным курсом снуют городские трамвайчики, разномастные, видов двенадцать, всевозможных степеней открытости и солидности. Без них - никуда - отдельные улочки уходят вверх чуть не под шестидесятиградусным углом и передвигаться по ним - задача для суперменов, да и те, наверняка, предпочтут вояж на подножке восхождению по S-образным петлям Ломбардной Улицы, спускаться по которой, по отзывам аборигенов, следует исключительно на двигающейся по инерции машине на нейтральной передаче, при этом изо всей силы нажимая на тормоз.

Впрочем, я - человек не технический. Наверное потому - то и спустилась потом все же сама, пешком, с вершины Телеграфного Холма, попутно фиксируя в памяти и на пленке то оплетшую балкон глицинию, то примостившуюся в уголке химеру.

himera gliciniya

Пристроив машину на крышу гаража (хорошие люди - калифорнийцы, только вопрос парковки их несколько испортил), идем на пирс.

SF downtown

Каждый раз, попадая на побережье, душа моя просыпается и поет. То о соленых толстолобиках и чехунце Азова, которыми, в купе с ящиками пива, закупался в Таганроге поезд 23/24 "Москва-Адлер -Москва"; то о санаторных пляжах Черного Моря со скользкими от водорослей волноломами, топчанами, турецкими кофейнями, фотографами и торговками кукурузой и мороженым; то о причудливых дюнах с растущими на них подосиновиками и о галереях Провинстауна; то о дивных цветах Гавайского архипелага. На пирсе где-то недалеко от меня явно витал дух Хемигуэя. Возможно, его пленила суровая романтика замка-тюрьмы Алькатраз, видный как на ладони, а может и встречаемые тут и там любитель порыбачить, с бьющимся в пакетах уловом. Он же подбил меня потом на перекус в ресторанчике с заманчивым названием Tarantino's. Крабовый пирог - краюха хлеба, пара листов салата и жареное мясо океанического ракообразного. Эх, еще бы кубинскую сигару, да глоток абсента... На скрипучих мостках причала загорает одинокий котик, вдалеке просматривается знаменитый Golden Gate Bridge.

К мосту я еще доберусь. Сначала на прогулочном катере, тщетно пытаясь укрыться от ледяного ветра и брызг выданым при посадке одеялом. "Внимание, внимание, у тех кто проплывает под этим мостом сбываются желания. Срочно загадываем!" От души пожелав себе никогда не помешающего женского счастья, наблюдаю за флотилиями пикирующих пеликанов. Вторая встреча - двумя днями позже - на суше, после спуска с вершины холма Twin Peeks. Ветер доносит сверху клочья тумана и згу (а вот кому флисовые ветровки за пять баксов!), верх моста окутан клубами туч...

Следующей точкой осмотра - Чайнатаун. Вход, как и положено, через ворота в форме пагоды. На улице и в магазинах помимо традиционных маечек и всевозможной керамики много красивейших фонарей, кимоно и мечей (ну, когда же выйдет Герой Имоу...). Перекусываем в ресторане, на втором этаже которого проходит свадьба и то и дело по ступенькам поднимаются гости в живописном облачении. Где-то в середине трапезы в дверх появляется танцующий дракон...

SF downtown

SF downtown

Отдельными эпизодами одиноких блужданий следующего дня: магазины шоколада с упаковаными в знакомцах-трамвайчиках квадратиками Жирардели; вечерняя гонка на вокзал в лимузине - за цену автобуса, как сцена из Кустурицы - черное авто с бокалами вдоль стенки, развалившаяся на сиденьях подвыпившая компания, один из участников которой - белокурый юноша Джимми, периодически высовывает голову из люка и разражается кратким, но весьма выразительным спичем в честь Дня Независтимости.

В день последний снова путешествую с семейством Хуанов и их очередным гостем, которого пытаемся уговорить поступить в гусары.

- Давай, давай! Будешь писать бессмертную прозу. А еще- носить кожаные штаны, как Дон Хуан!

Гость испугано озирается.

- Не пойду я в ваш клуб. А черные штаны из кожи - это садо-мазо...

- А-бля! - прерывает его радостно Хуан-младший, тщетно но упорно пытающийся произнести слово "абрикос". Наш человек, светлая голова!

Всем кагалом прогуливаемся по хипповскому кварталу, где когда-то жила Дженис Джоплин, заходим в табачную лавку, таящую в своих глубинах прилавки с кальянами и иными хитрыми курительными приспособлениями. Хайт Стрит. Оформления встречных витрин - смесь граффити с кислотными мотивами. Из какого-то окна свешиваются гигантские женские ноги в чулках - сеточках. "Интересно, что получится, если познакомить их обладательницу с Бэбе из Сан Хосе?" - думаю я, провожая взглядом калитку заветного парка с таящимся в глубине японским садом. Ничего, в другой раз... А теперь - собирать чемоданы и - в аэропорт. Простите, корнет. Не могу я к вам заскочить - ротмистр будет волноваться. Хорошо вам посидеть, да...

На пороге ротмистр встречает меня сногсшибательной новостью - а корнет-то - именинник. " А-бля!" - повторяю мысленно за юным поколением, накручивая диск телефона.

В аэропорту покупаю на пробу коробку оказавшихся отменными местных конфет. Заняв место у окошка, сразу же засыпаю... И лечу, лечу...

Эпилог

Этот год для меня оказался замешан на гусарских сборах и действиях, за что я ему несказанно благодарна. Очень надеюсь, что так будет и впредь.

Ротмистр, корнет, еще раз спасибо вам (и вашим многочисленным друзьям и родственникам!) за теплоту и гостеприимство! Чертовски была рада возможности познакомиться с вами поближе.

Nero W. and Muza Nero W. and Golden Gate Bridge

ппр-ка Nero W. , июль 2004