Австрия
довольно мила, но я знаю ее как свои
пять пальцев, а хотелось
чего-нибудь новенького. Оставалась
Швейцария. Я решил спросить кузена
Тарантоги, какого он о ней мнения,
но оказалось, что сделал глупость,
затеяв с ним разговор; он, правда,
заядлый путешественник, но вместе с
тем антрополог-любитель,
собирающий так называемые граффити
по всем уборным на свете. Весь дом
он превратил в их хранилище. Когда
он заводит речь о том, что люди
изображают на стенах клозетов,
глаза у него загораются огнем
вдохновения. Он утверждает, что
только там человечество абсолютно
искренне и на этих кафельных стенах
виднеется наше "мене, текел,
упарсин", а также entia non sunt multiрlicanda
рraeter necessitatem. Он фотографирует эти
надписи, увеличивает их, заливает
плексигласом и развешивает у себя
на стенах; издали это напоминает
мозаику, а вблизи просто спирает
дыханье. Под экзотическими
надписями, вроде китайских или
малайских, он помещает переводы. Я
знал, что он пополнял свою
коллекцию в Швейцарии, но мне это
ничего не дало - он не заметил там
никаких гор, зато обнаружил, что
туалеты там моют с утра до вечера,
уничтожая капитальные надписи; он
даже подал памятную записку в
Kulturdezernat в Цюрихе, чтобы мыли раз в
три дня, но с ним просто не стали
разговаривать, а о том, чтобы
пустить его в дамские туалеты, и
речи не было, хотя у него имелась
бумага из ЮНЕСКО - уж не знаю, как он
ее раздобыл, - подтверждавшая
научный характер его занятий. Кузен
Тарантоги не верит ни во Фрейда, ни
во фрейдистов, потому что у Фрейда
можно узнать, что думает тот, кому
наяву или во сне чудятся башня,
дубина, телеграфный столб, полено,
передок телеги с дышлом, кол и так
далее; но вся эта мудрость
оказывается бесполезной, если
кто-нибудь видит сны напрямую, без
обиняков. Кузен Тарантоги питает
личную антипатию к
психоаналитикам, считает их
идиотами и пожелал непременно
объяснить мне, почему. Он показывал
жемчужины своего собрания, стишки
на восьмидесяти, кажется, языках (он
готовит богато иллюстрированную
книгу, настоящий компендиум, с
цветными вклейками); разумеется, он
сделал и статистические расчеты,
сколько чего появляется на
квадратный километр или, может, на
тысячу жителей, не помню уже. Он
полиглот, хотя в довольно-таки
узкой области; но и это чего-нибудь
стоит, если учесть, какое здесь
накоплено лексическое богатство.
Он, впрочем, утверждает, что условия
его труда ему претят; нужны
хирургические перчатки, дезодорант
с распылителем - а как же? - но ученый
обязан преодолевать в себе
непроизвольное отвращение, в
противном случае энтомологи
изучали бы одних только бабочек и
божьих коровок, а о тараканах и
вшах никто бы ничего не знал.
Опасаясь, что я убегу, он держал
меня за рукав и даже подталкивал в
спину, к наиболее красочным
участкам стены; я не жалуюсь,
говорил он, но жизнь я себе выбрал
нелегкую. Человек, который ходит в
публичные писсуары, обвешанный
фотоаппаратами и сменными
объективами, волочит за собой
штатив и заглядывает во все кабины
по очереди, словно не может
решиться, - такой человек вызывает
подозрение у туалетных
служительниц, особенно если
отказывается оставить свой груз у
них, а тащит его с собой в кабину; и
даже солидные чаевые не всегда
оберегают от неприятностей.
Особенно сильно - как красный
платок на быка - действует на этих
блюстительниц клозетной морали (он
выражался о них довольно резко)
сверкание фотовспышки из-за
закрытых дверей. А при открытых
дверях работать нельзя - это
раздражает их еще больше. И
странное дело: клиенты, что заходят
туда, тоже глядят на него
исподлобья, а порою взглядами дело
не ограничивалось, хотя среди них
наверняка имеются авторы, от
которых следовало бы ожидать хоть
чуть-чуть благодарности за
внимание. В автоматизированных
отхожих местах этих проблем нет, но
он обязан бывать везде, иначе
собранный материал не будет
статистически репрезентативным. К
сожалению, он вынужден
ограничиваться выборкой, изучение
мировой совокупности отхожих мест
превосходит человеческие силы, - не
помню уж, сколько на свете клозетов,
но он и это высчитал. Известно, чем и
как там пишут, когда под рукой
ничего нет, и каким образом
некоторые особо изобретательные
авторы помещают афоризмы, а то и
рисунки под самым потолком, хотя по
фарфору даже шимпанзе не заберется
так высоко. Желая из вежливости
поддержать разговор, я высказал
предположение, что они носят с
собой складные лестницы; такое
невежество его возмутило. В конце
концов я все же вырвался от него и
ушел от погони (он что-то кричал мне
вслед даже на лестнице); крайне
рассерженный неудачей - ведь о
Швейцарии я не узнал ничего, - я
вернулся в гостиницу, и оказалось,
что несколько особенно забористых
примеров, которые он мне
декламировал, плотно застряли в
моем мозгу; чем больше я силился их
забыть, тем упорнее они лезли мне в
голову. Впрочем, по-своему этот
кузен был, возможно, и прав,
указывая мне на большую надпись над
своим рабочим столом: Homo sum et nihil humani
a me alienum рuto.
-----------
1) Не умножай сущности сверх
необходимости (лат.)
2) Управление по делам культуры (нем.)
3) Я человек, и ничто челожеческое
мне не чуждо (лат.)